Домой - Разделы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14.

Художник Иван Айвазовский и Романтизм

Один из ранних русских романтиков, Александр Бестужев-Марлинский, учитывая различия классицизма и романтизма, отмечал единство их исходного импульса - побуждение к идеальности образа, в котором виделось слияние бесконечного с конечным. В идеальности усматривалось превышение реальности, надреальный "излишек". Идеальность - то общее, что роднило старый классицизм и новый романтизм. В бестужевской формулировке эта мысль звучит так в идеальности "идея и мысль превышает здесь свое выражение. Вот начало классицизма и романтизма.

В русском искусстве есть мотив пространственной тишины, наполненной духовным чувством любви к сущему, к Творцу прекрасного мира. Художник Петров-Водкин, выдающийся русский художник Козьма Петров-Водкин. Кажется, что в таком мотиве художнику удалось прикоснуться к вечности, к вневременной красоте, и душа его исполнилась смирения и тихого восторга. В изображении мира, как и в самом мирочувствовании, нет агрессии, но одна покорность и преклонение перед высшей животворной силой, создавшей этот прекрасный мир. Если живут в человеке психические архетипы, то затаилось в нем также некое природное интуитивное понимание божественной истины, данное не каждому и не во всем. Эта истина - в проявляющемся в веках христианском чувстве смирения. В XIX веке едино-сущносгная завораживающая тишина или томление тишиной проявляется у Ивана Айвазовского и особенно у Григория Сороки, у Михаила Клодта, а позже - у Архипа Куинджи и Исаака Левитана. Каждая художническая индивидуальность прикасалась к ней со своей мерой робости, как к источнику, открывающемуся только редкостным талантам. Мирочувствование зависит от времени, но источник вечен и чист, не подвержен влияниям извне.

В критических анализах произведений искусства обычно рассматриваются неизменная природа и меняющееся отношение к ней художника, то есть материальные очертания мира и мирочувствования человека. Но помимо материальной субстанции есть и духовная, и ее тоже касается художник. Иными словами, он улавливает духовную субстанцию не в себе, а в мире. В себе же он открывает тончайшую реакцию души на обозрение природы. Прикосновение к вечности - дело не столь редкое, как может показаться. Оно было в Возрождении у Мантеньи, Пинтуриккьо. Оно было у Пуссена и Лоррена, но мы обратимся к русскому искусству, где очарование, завороженность тишиной как мировой гармонией проявлялись по-разному, но сходным образом у художников, относимых то к романтизму, то к реализму, то к символизму.

Тишина и медлительное течение времени, кажется, пронизывают воздушную среду. Чаще всего - это туманное море с тусклым солнцем. Или угомонившаяся морская стихия, в изнеможении распластанная в свете угреннего или вечернего солнца. Земная материя привязывает сюжеты Айвазовского к месту действия. Они везде одинаковы - что на Крымском побережье, что в Константинополе на Мраморном море. Их поглощает экзотика цвета. Через цвет туманно-желтых, оранжевых оттенков тишина властвует над земным покоем. Мотив молчания, завороженность величием Божественного мира, открывшимся художнику, не только не редкость, но предмет ожидания особого душевного настроения, когда соизмеримость художника с природой высекает искру откровения.
Особенно выразительно красота откровения видится в произведениях Сороки. Обостренное чувство таинства мира поглотило сознание художника. Он как бы озарен этим таинством и испытывает тихий восторг от открывшейся ему красоты мира, окрашенного поразительным малиновым цветом угасающего дня. Мотив изумления выражен наиболее полно. Наиболее применимо здесь определение Николая Бердяева: "Бог открывает себя миру. Он открывается... в духе, в духовной высоте человека". Таким образом, происходит как бы взаимное влечение, согласие духовного состояния мира и художника вследствие соприродности двух поэтических инструментов-искусства и его творца. Сорока явно открывает некую истину. Она духовна, эмоциональна, облечена в эстетическую форму, глубоко поэтична. Художник созерцает внешний мир и свой внутренний, находя им созвучие в произведении искусства. В рассуждениях Бердяева о Богочеловеке много общего с тем, чем можно объяснить такое созвучие мыслям у Сороки: "Человек вкоренен в Бога, как Бог вкоренен в человеке". Картины Сороки человечны, задушевны. Художник словно приблизился к эстетической истине и остановился, изумленный прекрасным.

Список использованной литературы:

1. Виталий Манин. История русского пейзажа, Москва, 2002 год.
2. Игорь Долгополов, "Мастера и шедевры". Издательство "Изобразительное Искусство", Москва, 1987 год.
3. Популярная Художественная Энциклопедия. Издательство "Советская Энциклопедия", Москва, 1986 год.
4. И.К. Айвазовский. Документы и материалы. Издательство "Айастан", Ереван, 1967 год.